Ватануки отдавал себе отчет в том, что никогда не воспринимал Юко, как человека. Для него она была чем-то, его эксплуатирующим, чем-то, выпивающим невероятное количество саке и чем-то, целыми днями валяющимся на подушках в соблазнительной и экстравагантной одежде.
Плюс ко всему, ленивое «что-то» еще и неплохо колдовало.
Но человек… Юко? В принципе, с этим можно было согласиться, ведь у нее имелись голова, две руки, две ноги и присутствовало умение мыслить, пусть даже Ватануки ни за что не хотел бы знать, о чем именно.
Но он был полностью уверен в том, что никогда не видел в ней женщины. Женщины зрелой, восхитительной, обладающей самыми привлекательными для семнадцатилетнего школьника формами.
Никогда.
И вряд ли когда-нибудь он смог бы ее так воспринимать.
Это была Юко. Просто Юко.
Ватануки не понимал того, что другие не способны разделять его мнения на этот счет.

***
В улыбке одноклассника, неожиданно наклонившегося к нему, промелькнуло что-то похотливое, заговорщицкое и фанатичное.
В общем, Ватануки эта улыбка не понравилась.
- Что? – спросил он вежливо, закончив складывать вещи в портфель.
- Это правда? То, что Химавари-чан нам говорила? Ты работаешь на какую-то бомбу?
Промелькнувшие было перед глазами цветастые и блестящие картинки, связанные с именем девушки, сменились более темными очертаниями огромного черного цилиндра, врезавшегося в завод. Это было первое, что пришло ему в голову после слова «бомба».
Ватануки моргнул, с некоторой жалостью прогоняя остатки видений, связанных с Химавари-чан, и осознал, что под словом «бомба» подразумевалась Юко.
Затем он проанализировал всю фразу и пришел к выводу, что в ней было что-то странное.
- Химавари-чан сказала, что Юко – бомба? - Ватануки отмахнулся от приятеля, а потом еще и оттолкнул, чтобы избавиться от его назойливого общества. В конце концов, вся школа знала, что он немного нервный.
- Да ладно тебе, она не так сказала, но я выложил общий смысл.
- Химавари-чан… Она считает Юко красивой?
- Ты неправильно понял! Просто мы слышали, что ты где-то подрабатываешь, а из разговора с Химавари – чан выяснилось, что твоя начальница очень привлекательна.
Ватануки вздохнул с облегчением.
- Короче, мы захотели узнать о ней побольше, и Химавари нам ее описала. По ее словам, твоя работодательница действительно просто супер.
Ватануки все еще мучили сомнения по поводу того, почему Химавари столь чудесным образом описала Юко.
- Так что мы считаем, что тебе действительно повезло.
Ватануки удивленно моргнул, осознав, что его одноклассник еще ни разу за их беседу не говорил о себе в первом лице единственного числа:
- «Мы»?
Ему кивнули старшеклассники, сидящие за соседними партами.
- Ну да, мы. Так вот, мы решили, что будет здорово, если ты принесешь нам парочку ее фотографий, ага?
- Да-да, конечно, если хотите…
«Что?! Фотографии Юко»?

***
Юко ждала его с широкой улыбкой на лице. Ватануки уже давно оставил попытки понять причину этой улыбки.
- Ватанукиииииииии, добрый вечер!
Тот проигнорировал хорошее настроение ведьмы и направился к кухне, пробурчав приветствие себе под нос.
Томно растянувшаяся («Распласталась как медуза», - подумал ее работник) на десятке своих любимых подушек, Юко проводила его взглядом, и ее улыбка сделалась еще шире, если такое вообще было возможно.
- Ватанукииии, а ну подойди ко мне!
- Подойди к ней! Подойди к ней! – поддержали звонкие голоса Мару и Моро.
- Я здесь, чтобы убирать и готовить! Хватит меня доставать!
- О, Ватануки сегодня в плохом настроении…
- В плохом настроении! В плохом настроении!
Ватануки стиснул зубы и постарался их всех игнорировать.
«Фотографии» - подумал он, вспоминая конец занятий. «Да кому они нужны! Фотографии Юко? Красотки?»
Вот если бы они работали на нее каждый день, вряд ли бы она показалась им такой уж замечательной.
Ватануки понимал, что не станет делать снимков. Он не знал, под каким предлогом сфотографировать Юко, и тем более не хотел делать этого исподтишка.
- Ну подойди ко мне, хватит упрямиться!
- Хватит упрямиться! Хватит упрямиться!
Раньше он часто думал о том, в чем заключена польза от двух милых созданий по имени Мару и Моро.
Похоже, с ними невыносимый характер Юко увеличивался втрое. Очень действенный способ оказывать давление на тех, у кого хрупкие нервы.
- Хватит упрямиться! - а с Моконой - вчетверо.
Старшеклассник отшвырнул от себя черпак и направился в зал. Юко приподнялась на локте. Она просто сияла от удовольствия осознавать, как хорошо у нее получается взбесить Ватануки.
Ведьма очень любила людей, поддающихся на провокации. Ими было удобно манипулировать.
Она вытащила из корсета стопочку ламинированной бумаги.
- Посмотри, - сказала она, поймав Ватануки за воротник и заставляя наклониться поближе.
- Это я на пляже. Вот на этой – принимаю ванну. А вот я в платье, которое купила на прошлой неделе. А здесь…
Ватануки рассматривал фотографии, нахмурив брови (еще он сощурил глаза, когда дело дошло до поиска бикини на первой). Повар издал жуткий вопль и отшвырнул от себя снимки с еще большим ожесточением, чем некогда черпак.
- Что это за грязный разврат?
- Ватануки, бесполезно быть грубым… Это для твоих друзей, ведь они понимают, что такое настоящие искусство и красота. Тебе есть чему у них поучиться.
Ну да, она как всегда была в курсе.
- Все решат, что я сделал эти фотографии…
- Ты смущаешься, Ватануки…
- Смущается! Смущается!
Смущается!
- Не сму… - Ватануки прервался для того, чтобы поймать Мокону в качестве главного блюда на ужин. Он постарался схватить ее на лету (или во время прыжка, если верно учитывать физические возможности этого создания), а затем повернулся к Юко с измученным выражением лица.

- Я не покажу им фотографии. И точка.

***
- И повторяю, эти снимки делал не я.
-Ну да… Знал бы ты, что бы я отдал за то, чтобы оказаться на твоем месте!
«Знал бы ты об этом месте немного больше, ты бы за него не отдал ничего».
- Красавица... Действительно – бомба…
- Эти снимки делал не я.
- Да хорошо, хорошо… Где же она достает такую одежду?
Ватануки беспокоил внешний вид приятеля. Он даже почувствовал легкую дрожь при мысли о том, что Юко могла наложить какие-нибудь чары на свои снимки. Приоткрыв рот, его одноклассник с предельным вниманием рассматривал фотографии:
- Она… она нереальна. У нее нечеловеческая красота…
Ватануки переборол себя и не поддержал вслух последнюю идею одноклассника. «Вопрос о человечности Юко» все еще оставался для него открытым, и он был готов поспорить, что ее необычайная соблазнительность имела вполне логичное объяснение в мире волшебниц. Он также подозревал ведьму в том, что та могла забирать красоту молодых девушек в качестве платы за оказанную услугу.
- Эти фотографии увидишь только ты с твоими дружками, да? Больше никто!
- Да-да…
Ватануки не нравилась эта ситуация. Ему не нравился отсутствующий тон одноклассника. Еще больше Ватануки не понравилось то, как его приятель начал отдаляться от него - спотыкаясь и не отрывая взгляда от своей добычи.
Ватануки уже чувствовал, что эти снимки увидит вся школа.
- И ни в коем случае не говори, что я на нее работаю! – с отчаянием крикнул он вслед уходящему школьнику.
Ответа не последовало.

***
Эти снимки увидела вся школа.
Все знали о том, как повезло Ватануки с его нанимательницей.
Отлично.
Его не особо беспокоили слегка непристойные намеки одноклассников и двусмысленность их шуток. Ну, как сказать, не особо беспокоили… Он бы с огромным удовольствием устроил кровавую баню, если бы ему под руку подвернулось неплохое оружие. Потому что за полчаса активных протестов его чудесные приятели все так же отказывались верить в то, что единственной связью между Юко и Ватануки была связь, объединяющая любого другого нанимателя с рабочим. В своих объяснениях он намеренно избегал слова «раб».
Его не особо беспокоила неожиданная реакция одноклассниц. Ну, заперлись вместе с ним в пустом классе, ну рассказывали, энергично жестикулируя, о том, что сочувствуют ему в сложившейся ситуации: как ведь романтично, запретная связь между служащим и начальницей старше него, но любовь, она победит, в конце - концов!
После этого он просто очень сильно хотел покончить с собой, только и всего.
А вот что действительно его беспокоило, вернее сказать, что вселило в него всепоглощающий ужас и мысли о том, с какой позиции удобнее всего будет обстреливать настильным огнём магазин Юко и школу заодно, было собранием в кабинете директора. На этом собрании присутствовали все его преподаватели, члены административного совета школы, попечительский совет, социальные работники, один или два психолога, о существовании которых в этом учебном заведении он вообще не знал, кураторы, несколько одноклассников, директор, жена, дочь директора и даже уборщицы. Ему пришлось выслушать длиннющую проповедь, целью которой было объяснить, под какую угрозу он ставит репутацию школы и самого себя (находящегося на грани исключения). Виновник собрания во время оного просто сдерживался, чтобы не взорваться от бешенства – не хватало еще, чтобы его действительно исключили, у него и без того проблем было достаточно.

Ватануки совершенно точно еще не проводил ни одного дня, так долго проклиная Юко.
- Да что ей приспичило заставлять меня это делать?
- Она тебя заставила?
Палочки Ватануки замерли в нескольких сантиметрах от его губ. Доумеки имел дурацкую привычку выделять из монологов самые неприятные детали. Отвлекшись от своего бенто, Ватануки послал другу холодный взгляд.
- Это неважно, - пробормотал он, прежде чем со злостью прожевать ни в чем не повинный онигири.
- Так заставила или нет?
- …
- А?
- Нет, не заставила! Просто у меня попросили фотографии, они у меня появились, и я решил, ладно, тем лучше, я их дам, и…
- Значит, тебя никто не заставлял.
- Я не думал, что все обернется таким образом! Теперь все повбивали себе в голову, будто бы я с ней переспал, и…
- Просто не нужно было их давать.
- Я уже говорил, что не думал, что все обернется таким образом!
- Идиот.
Химавари-чан давно не общалась с ним, поэтому только ее внезапное появление спасло Доумеки от неминуемой смерти посредством удушения. С легкой улыбкой на губах она пододвинула стул и села перед ними.
Ее присутствие было бальзамом на истерзанную душу Ватануки, он радостно повернулся к ней:
- Химавари –ча…
- А Юко-сан действительно прекрасна, не так ли?
- …аан… А? Да? Ты считаешь?
Девушка улыбнулась.
- Ну да, конечно! Все говорят, что она сногсшибательная и что тебе крупно повезло, Ватануки-кун!
Ватануки-кун на секунду замешкался. Это было сказано нарочно?
Его губы растянулись в фальшивой улыбке. У него действительно был ужасный день, в конце которого, в первый раз в жизни, ему нужно было собрать все свои силы, чтобы считать милой милую Химавари-чан.
Она сказала, что ему крупно повезло.
- Тебе крупно повезло, Ватануки-кун, - повторила девушка. - Я никогда не думала об этом, но работать на такую красивую женщину…Тебе действительно так повезло!
Улыбка, сверкающие глаза, на заднем плане – вымышленные цветы.
Ватануки терзали две вещи: осознание необходимости заставить замолчать подругу, выбросив ее в окно, и понимание того, что его драгоценная, очаровательная Химавари-чан оказалась очень уж ярой ценительницей женской красоты.
Эти две мысли отразились на его лице одновременно.
Доумеки посмотрел на друга, пережевывая суши. Ему было интересно узнать, сколько времени тот сможет выносить неосознанную агрессию Химавари.
- Что-то случилось, Ватануки-кун? – обеспокоено спросила девушка. – Ты какой-то бледный.
- Н-нет… Не беспокойся, Химавари-чан, все хорошо! И, знаешь, Юко далеко не такая красивая, как ты!
Доумеки не подал вида, но он был впечатлен успехами Ватануки по возвращению контроля над собой. Этот идиот обладал скрытыми талантами.
Химавари-чан звонко рассмеялась:
- Да ладно тебе, мне очень приятно это слышать, но я ведь реалистка и прекрасно знаю, что я вовсе не такая привлекательная, как Юко-сан!
- Что? Но, в конце концов, Юко же совсем не привлекательна!
На мгновение возникла тишина. Химавари удивленно посмотрела на Ватануки, а Доумеки прекратил жевать свой онигири.
Ватануки замешкался, прежде чем продолжить:
- Именно. Что вы все заладили «красавица, красавица…». Это Юко, а Юко, она просто… просто невыносимая.
Был что-то смущающее в его голосе. Наверное, искренность.
- Мы говорим о физиологии, - уточнил Доумеки нейтральным тоном. – Она может быть невыносимой, но это не мешает ей оставаться привлекательной физически.
Химавари согласно кивнула.
- Да, но даже физиологически я не нахожу ее привлекательной!
Взгляды двоих его друзей задержались на нем еще дольше.
- Ты не находишь Юко физиологически привлекательной?
- Я в сотый раз говорю, что нет, тупица! И именно…
- Похоже, ты гей.
- … поэтому меня раздражает то, что все относятся к ней, как к какому-то божеству, обладающему… Что ты сказал? – Ватануки замер.
Он наблюдал за тем, как Доумеки поглощает суши (из коробочки Ватануки, что было сейчас неважно), избегая встречаться с пораженным взглядом Химавари-чан, говорящим «да-как-же-я-раньше-сама-не-догадалась». Ватануки просто хотел сохранить возможность считать, что ему все послышалось.
Доумеки поднял голову, закончив есть, и повторил:
- Похоже, ты гей. Знаешь, это когда ты парень, но предпочитаешь мальчиков девочкам. Гомосексуалист.
- Да я знаю, что это такое, спасибо!
- Ватануки-кун… Ты ведь мог нам рассказать, тут нечего стыдиться! Я всегда готова тебя поддержать.
- Что? Да ладно… Нет! Химавари-чан, ты же не будешь верить в то, что говорит этот идиот?
- Если ты не находишь Юко привлекательной, похоже, ты гей.
- Да ты прекратишь это повторять, а?!
- Похоже, ты…
- ПРЕКРАТИ! Тебе это что, доставляет удовольствие? Ты-то сам считаешь Юко привлекательной?
Доумеки в ответ пожал плечами, за него ответила Химавари-чан:
- Да, Юко действительно очень красивая!
- Соответственно, для мальчика нормально быть ею заинтересованным.
- Нет. Нет, вот вам доказательство: я парень, но она меня совсем не привлекает!
- Потому что ты гей.
- ДОУМЕКИ!
Тот взял что-то вкусное из бенто Ватануки и проглотил, игнорируя взбешенный взгляд парня:
- Почему ты не прекратишь это повторять?
- Почему ты так резко на это реагируешь?
- Я…
- Что изменит, гей ты или нет? Я просто предлагаю объяснение. Не доставай меня.
- А ты не можешь найти другого объяснения?
Доумеки задумался:
- Нет.
- А ПОЧЕМУ?
- Это наиболее правдоподобное.
Химавари-чан наблюдала за ними с видом, который смело можно было назвать в высшей степени заинтересованным:
- Да-да-да, это действительно наиболее правдоподобное! – энергично закивала она.
Это, без сомнения, явилось последней каплей. Химавари-чан, его чудесная Химавари-чан, его обожаемая Химавари-чан с такой уверенностью настаивала на том, что он предпочитает мальчиков.
- Нет… Да нет же, я… - он рухнул на стул и наградил друзей взглядом, в котором смешались безнадежность и недоверчивость. - Вы… Вы действительно думаете, что я гей?
Этот вопрос, по его мнению, нужно было интерпретировать так: «Вы действительно убеждены в том, что я гей? Но это же полный бред! Как вам вообще такое в голову взбрело, объясните мне! Меня безумно волнует то, что вы так считаете!»
А Доумеки и Химавари интерпретировали этот вопрос вот так: «По вашему мнению, я действительно гей? Правда, да? Но почему я никогда не отдавал себе в этом отчета, помогите мне! Меня безумно волнует вся эта история!»
Двое приятелей переглянулись.
- Знаешь, Ватануки-кун, предпочитаешь ты девочек или мальчиков, мне все равно, я в любом случае буду любить тебя.
- Правда? Ты меня любишь, Химавари-чан? Как это… Э, что-что ты сказала?!
- Есть не так уж много способов проверить, гей ты или нет.
- Вы… вы действительно решили, что я… Чего тебе?
- Наклони немного голову.
Присутствие Химавари-чан было достаточным поводом для того, чтобы подчиниться.
И зря. Троица находилась в пустом классе, где должны были скоро начаться занятия, и звонок решил зазвонить в самый неподходящий момент.
Ватануки никогда не испытывал подобного гнева и стыда: Доумеки абсолютно спокойно целовал его перед двадцатью ошеломленными учениками, преподавателем и, конечно же, перед Химавари-чан.
Но хуже всего было то, что Доумеки понадобилось целых пять минут для того, чтобы прекратить свои глупости.

***
В целом, реакция была более терпимой, чем он ожидал.
Скорее всего, его подготовила волна сплетен из-за появившихся в школе фотографий Юко.
Все было как всегда:
Как он и ожидал, мальчики не слушали его доводов. Впрочем, на этот раз они не говорили непристойностей, а лишь похлопывали его по спине с улыбкой, мол, Ватануки, ты говоришь, что ты не гей, но мы любим тебя и таким, все у тебя в жизни будет хорошо, ты отличный парень, мы желаем тебе только добра. Один раз он услышал что-то вроде «работает на такую красавицу, а сам гей! Ну дела, ну дела…».
Девочки объединились в небольшие группы и выслеживали его по всей школе, окружали и затаскивали в пустой класс, чтобы сказать, что они верят в него, потому что это так романтично, запретная связь между двумя мальчиками. «А как там продвигаются дела с Доумеки-куном? Расскажи, расскажи, ну расскажиии»!

А преподаватели…

Ватануки с нетерпением ждал нового собрания. Не для того чтобы услышать извинения по поводу того, как все ошибались в его отношениях с собственной начальницей – что уж о таком мечтать. Он знал, что в этот раз ему настоятельно порекомендуют сохранять в тайне свои любовные отношения.
Он не боялся этого собрания и ждал его с непоколебимой уверенностью в том, что на нем ему удастся объяснить окружающим, как глубоко они снова ошибаются.
И что его личная жизнь касается только его самого.

Но собрание не состоялось.

На следующий день после-глупости-Доумеки, когда Ватануки мялся с ноги на ногу перед дверью в кабинет директора, горя от нетерпения наконец-то расставить все на свои места, из этого кабинета вышла Юко.
Встретившись с ним в коридоре, ведьма с довольным видом улыбнулась ему.
Ватануки не хотел знать, что она им сказала. Не хотел.
Но начиная с этого момента, весь преподавательский состав и персонал школы необъяснимо и широко улыбался Ватануки каждый раз, когда замечал старшеклассника на горизонте.
Единственной нерешенной проблемой оставался Доумеки.
Ватануки прекрасно понимал, что Доумеки поцеловал его, чтобы устроить ему побольше неприятностей.
Цель была достигнута.
Так что теперь Ватануки искал способ отомстить.
- О чем ты думаешь?
Ватануки остановился посреди дороги. Он уходил из школы и никак не мог избежать присутствия чертового Доумеки.
- Чего? – бросил он таким же мрачным голосом, каким был его взгляд.
- У тебя перекошенная физиономия, - молодой человек на секунду задумался, а затем добавил: - Еще хуже, чем обычно.
- Я… Ты что это имеешь в виду?
Тот пожал плечами:
-Ничего. У тебя перекошенная физиономия, вот и все. На завтра я хочу онигири с тунцом.
Ватануки приготовился напомнить ему о том, что не был Доумеки ни рабом, ни личным поваром, прекрасно зная, что все равно сделает для него онигири с тунцом – есть в этом мире что-то постоянное - но замер, так и не сказав ни слова.
Как он мог забыть эту слабую сторону Доумеки? Единственную и уникальную слабую сторону Доумеки, почему же он раньше о ней не вспомнил?
Пища!
Ну конечно, вот она, идея отличной мести! Чертов Доумеки, живущий ради того, чтобы вкусно и бесплатно поесть. Ватануки придумал самый лучший способ расплаты за преступление Доумеки: он не будет ему готовить!
Какое коварство. Ватануки позволил себе хмыкнуть.
- С тунцом, - повторил Доумеки, игнорируя демонический план, зарождающийся в недрах сознания приятеля.
- Тебе остается только сделать их самостоятельно, - ответил Ватануки с очень довольным видом, который гораздо проще представить на лице Юко. – Я не твой личный повар, так что завтра выкручивайся сам.
Доумеки не подал вида, будто озадачен. Впрочем, Доумеки вообще никогда не подает никакого вида.
Он просто не до конца понял, насколько серьезен был Ватануки. Ведь его личный повар настолько часто говорил ему подобные вещи, что это уже стало своеобразной традицией.
Но, по крайней мере, Доумеки должен был понять, что в голосе Ватануки, объяснявшего, как лучше будет приготовить себе онигири с тунцом, промелькнули нотки, которые должны были ему не понравиться.
Доумеки хотел онигири с тунцом.
- Онигири с тунцом.
- А я говорю, что ты их не получишь!
- Если нет, то я расскажу, что ты провел со мной ночь.
- Я? Что? Кому? Почему?
Ватануки не был тугодумом.
По крайней мере, так считал сам Ватануки.
По мнению Доумеки, Ватануки был самым долго соображающим человеком, которого он только знал. И точка зрения Доумеки была гораздо больше похожа на правду.
Но если ты тугодум, ты все равно понимаешь, что тебе говорят. Тебе просто нужно некоторое время на обработку полученной информации.
Так что Ватануки молчал несколько секунд, широко распахнув глаза, приоткрыв рот и всем своим видом выражая гнев вперемешку с возмущением. Он явно разрывался между совершением убийства и криком «ты же не осмелишься сделать этого?!».
Доумеки был мастером читать такие беззвучные красноречия.
- Предатель!
Доумеки пожал плечами.
Ватануки несколько мгновений смирял его ненавидящим взглядом, прежде чем повернуться на каблуках и начать бормотать что-то о кухне, шантаже и порабощении. А вслух он произнес слова «бенто» и «супермаркет», на которые Доумеки даже не обратил внимания. Он шел следом за Ватануки, глядя на его спину и наблюдая за нервной жестикуляцией. Доумеки был уверен в том, что завтра будет есть домашние онигири с тунцом – он хорошо знал Ватануки.
Зато он вовсе не был уверен в том, как понял его личный повар смысл недавних событий. Ведь Ватануки действительно был тугодумом.
Ну ладно.
Доумеки не терял надежды. Может быть, когда-нибудь Ватануки начнет задавать себе вопросы по существу и наконец спросит у Доумеки, зачем тот его поцеловал.
И тогда Доумеки ответит ему, что он и сам вовсе не считает Юко привлекательной.